ДОМ

     Жили мы в большом деревянном доме на два хозяина. Моя семья занимала меньшую часть дома. У нас была одна комната и кухня. Вход был через маленькие сени на кухню и затем в большую комнату, где мы все спали. На ночь окна закрывались ставнями, поэтому в доме ночью был абсолютный мрак. Я в детстве очень боялся ночью оставаться один. В семье я был один ребенок.
    Вторую большую часть дома занимала семья Куренец – Муля, Сара и две дочери Фаня и Роза.
Мы жили очень дружно. Двери между нашими семьями не закрывались, и я мог в любое время прийти в гости к соседям.  В детстве я считал, что Муля и Сара это мои дядя и тетя, а Фаня и Роза – двоюродные сестры.  Семья Куренец  имела много родственников.  Родственники по линии Мули жили в Ромнах. Я помню отца Мули Абрама, который жил возле базара вместе с дочерью Ханой. Это был очень старый человек с большой седой бородой. У  Мули  в Ромнах жили три сестры .   У Сары было два брата Яков и Давид, которые жили в Ленинграде. Их семьи приезжали к нам летом на отдых. Наиболее часто к нам приезжала жена  Давида  Дора  с сыном Женей  моим ровесником и маленькой Раечкой на семь лет  моложе нас, которую Муля ласкаво называл "аклыйнэ Раечкэ".
Я часто бывал в семье Куренец. Когда я был маленький, со мной очень часто гуляла  Роза, и я к ней очень привязался.  Когда я подрос,  Муля мне много рассказывал о евреях. У него был радиоприемник,  и мы через треск слушали радиостанцию «коль исраэль».  Муля очень гордился, что есть страна евреев и очень хотел туда поехать.  Благодаря ему,  я всю жизнь интересовался мировой политикой. Особенно интересовался Израилем.
В доме взрослые разговаривали на идиш, но меня не очень обучали этому языку, считая его языком старых евреев. Я все понимал и понимаю на идиш, но сказать ничего не могу, так как сам никогда в жизни не разговаривал на этом языке.
Муля  работал продавцом на базаре в магазине артели «9 мая» и продавал различные мелкие материалы для ремонта домов. В основном это были мел и красящие вещества  для побелки, краски, гвозди. Особенно мне запомнилось красящее вещество «фуксин» для придания побеленным стенам голубоватого оттенка.
Мой отец работал на базаре заготовителем кожсырья. Он принимал шкурки кролей, свиней и других животных.
Муля молился каждый день утром и вечером. Мой отец, когда работал, молился только по субботам. К сожалению, в те годы евреи не имели возможности соблюдать субботу  и еврейские праздники – нужно было работать.  Еврейские праздники у нас соблюдались всегда. На пэсах, рош-а шана мама накрывала праздничный стол,  и отец во главе стола произносил праздничную молитву. Аналогично делал и Муля.
Жили мы все очень дружно. Летом собирали вместе урожай в саду. У меня сложилось мнение, что между двумя семьями не было каких-либо тайн или недомолвок.
 Отдыхать летом у нас было очень хорошо. Небольшой сад, в котором больше всего было вишен.
Была также большая груша и огромная шелковица. Июль, август были самыми лучшими месяцами. В это время поспевали вишня, груша, шелковица. Мы бегали по двору и на улице с черными от шелковицы лицами и играли в жмурки, войну. Особенно интересно было срывать вишни. Деревья были большими, и приходилось рвать вишни, стоя на лестнице.
   Во двор было два входа – один с улицы Кирова, другой с четвертого переулка Кирова возле городской бани. К дому была сделана деревянная пристройка, через которую был вход в дом,  и которая служила для хозяйственных нужд. У нас были небольшие сени и чулан. У Мули площадь сеней и чулана была больше нашей.  В чуланах хранилась различная утварь, старье, керосин для примуса.  Пристройка была неотапливаемой, и в ней не было электричества.
Входные двери двух семей располагались рядом друг с другом.

ПОЖАР

Было лето 1957 года. К нам опять приехали гости с Ленинграда. Мы с Женей целый день дотемна гуляли на улице.  За нами бегала четырехлетняя Раечка. Раечку ее мама загоняла домой раньше. Мы гуляли дотемна. В июле темнеет в десять часов. 
Это случилось тихим  июльским вечером. Придя домой,  я покушал, помыл ноги и сел читать книгу. Родители уже спали.  К полдвенадцатого затихли и соседи. В доме было тихо, и я с увлечением читал книгу, освещая ее небольшой лампочкой настольной лампы. К этому времени у нас прекратили выключать свет в двенадцать часов ночи. Поэтому я мог читать как угодно долго. Правда, мама, проснувшись,  могла загнать меня спать.  В этот вечер мама крепко спала, и я спокойно читал книгу. В полпервого я  услышал запах дыма и вышел на кухню посмотреть. На кухне запах дыма был очень сильный. Я открыл дверь к соседям. Там было много удушливого дыма,  и я увидел, что горит пристройка. Огонь был большой и был слышен треск  горящего дерева.
 Я сильно испугался и начал кричать, но никто меня не слышал.  Я побежал к себе и разбудил своих родителей. Они сразу не могли понять, что случилось, затем, увидев языки пламени на нашей кухне, разбудили семью Куренец. Открыв двери из дома , мы с ужасом увидели, что огонь  пожирает пристройку, закрывая нам выход из дома. Мы все, одев на себя кто что мог, выбежали во двор. К нашему счастью входная дверь еще не была обьята  огнем. На улице было тихо и немного  прохладно. Небо заволокли тучи.  Помню,  на мне был пиджак.
 Папа и Муля начали кричать «пожар…пожар…пожар», но в ответ услышали только лай собак. Минут  через пять поняли, что  нас  никто не услышит  и папа и я побежали в баню, где у сторожа был телефон. Но телефон не работал. Мы прибежали в наш двор. К этому времени огонь  полностью охватил вход в дом. И вдруг моя мама с криком гэлт  бросилась в горящий дом. Мой папа работал  заготовителем кожсырья,  и у нас дома была большая сумма государственных денег.  На маме поверх ночной рубашки была фуфайка. Мы все оцепенели от ужаса. Папа кричал «Соня…  Соня….Соня». Наконец мы увидели, мама выбежала из горящего дома. В руках у нее была матерчатая сумка с деньгами, фуфайка  тлела.  Маму облили ведром воды из колодца, который был напротив  бани. К этому  во двор вошли некоторые люди и начали помогать тушить пожар ведрами с водой из колодца. Людей было мало, пожарных не было и мы с папой побежали будить соседей.
Пожар разгорался, но, к нашему счастью, на улице пошел небольшой дождь. Через некоторое время во дворе было много народу и люди смогли организовать тушение пожара, передавая  ведра с водой по цепочке от колодца к дому.  Горела только пристройка и некоторые молодые люди, которые шли с  танцев, начали срывать ставни, пытаясь чем-нибудь поживится. Увидев это, папа прогнал их. Если бы ставни были сорваны, в большом доме был бы сквозняк и огонь быстро охватил бы весь дом.
 Наконец приехали пожарные и начали быстро тушить. Огонь начал угасать. Дети прижимались к взрослым и плакали. Мне было очень страшно. Я помню, что меня, Женю и Раечку забрала соседка жена матроса Зина,  у которой был сын Валентин на несколько лет старше меня. Нам постелили на печи и приказали спать. Но мы не могли заснуть, до утра обсуждая пожар. Я от волнения стал заикаться.  Заикался я еще довольно долго, но со временем это прошло. Хотя от сильного волнения я могу заикаться и сейчас.
Часов в семь утра за нами пришла Дора  и забрала нас. Во дворе уже никого из посторонних не было, и я увидел наш дом. Пристройка сгорела полностью. Во дворе было огромное количество мусора, грязи. Дом остался цел, но в некоторых местах  на крыше были дыры.  Большое дерево абрикосы нашего соседа, которое было возле пристройки, наполовину обгорело. Я вошел в дом. В доме полно воды и везде на кухне валялась обгорелая мебель. В комнате было много воды, но закопченная мебель сохранилась.  Особенно я запомнил покрытый копотью старинный массивный буфет с резными стойками, который стоял в гостиной  у  Мули.  По дому ходил растерянный  Муля и трогал горячие стены. Ему казалось, что пожар может вспыхнуть заново. Мой папа его успокаивал.
 Взрослые бурно разговаривали, выдвигая различные догадки по поводу причин возникновения пожара. Все сошлись на следующей версии. В этот вечер Дора, уложив Раечку спать, сама заснула. Женя пришел поздно, когда мама и сестра уже спали. Но это время проснулась Раечка и начала просить яичко. Она любила выпить перед  сном яичко. Дора не хотела вставать и попросила Женю принести из чулана яичко. В чулане не было проведено электричество и Женя, для того чтобы найти яичко, зажег спичку. В чулане стояла канистра с керосином и на ней лежала тряпка. Женя, взяв яичко, бросил непотушенную спичку на пропитанную керосином тряпку и ушел в дом. Раечка выпила яичко и успокоилась. Все заснули. В чулане тряпка быстро загорелась, и огонь перебросился на канистру с керосином.
 Вскоре пришли представители пожарной охраны для определения причин возгорания. Увидев в сенях разорванный от пожара примус, они написали заключение, что пожар возник по халатности хозяина дома Куренца, который оставил примус непотушенным.  Затем фотографии этого примуса были развешены во всех людных местах города  с предупреждением, к чему приводит  халатное использование примуса. Это заключение сделано было для того чтобы не платить страховку.
Мы погоревали, но делать было нечего. Нужно было восстанавливать дом, что влекло большие расходы. Муля и Сара поговорили  с  Дорой, и вскоре гости  уехали.  И хотя  в доме скандалов не было,  я понимал, что Дора  сильно обиделась на обвинение в поджоге дома.
После этого они к нам не приезжали.
 После этого начался ремонт дома. Мой папа был неплохим строителем и много делал сам. Первым делом починили крышу, а затем почти заново построили пристройку. Вычищали мебель, просушивали вещи. Запах гари очень долго стоял в доме. Я со своими друзьями на чердаке нашли два ящика, наполненные керенками (деньги временного правительства Керенского 1917 года) по 20 и 40 рублей.  Ящики были очень старые и рассыпались еще на чердаке. Мы все деньги  выбросили во двор.  Огромное количество маленьких бумажек, которые ничего не стоили, валялось на земле. Мы хотели сдать  эти бумажки в Роменский краеведческий музей, но у нас ничего не взяли, сказав, что эта макулатура их не интересует.

               керенки

ПОСЛЕ  ПОЖАРА

С большим трудом дом был восстановлен.
В 1961 году семья Куренец уехала в Минск, где Фаня вышла замуж. Мы переехали в большую часть дома, где жила семья Куренец. Меньшая часть дома была продана украинской семье Батижевских. Груня и Степан жили без детей.  Это были неплохие люди, но они нам были совсем чужие. Двери между двумя частями дома были сразу заложены кирпичом. Вскоре стал вопрос о разделении участка земли.  Раньше мы все вместе собирали урожай и делили поровну.
Во дворе был два сарая и один большой погреб. Сараи были с одной стороны дома, а погреб с другой. Но раздел участка оказался невозможным из-за того что, при любом разделе одна из семей что-то теряла. Эта проблема не была решена, пока мы в 1970 году не переехали жить в Сумы. С  Батижевскими у нас иногда были скандалы, но мы в основном жили дружно. Но той атмосферы дружбы, которая была у нас, когда соседями была Муля и Сара, уже не было. Давно уже нет в живых Мули и Сары и моих родителей, но всю жизнь я считал и считаю семью Куренец своими родственниками, так же как они считают меня своим родственником.
Я часто приезжал в Минск в гости к семье Куренец, где я чувствовал себя как дома.  Сперва   все жили в Минске на Комаровке, затем Роза с мужем Иосифом получили квартиру. Через некоторое время получили квартиру Фаня с мужем Мэмой. Сара умерла рано. Муля жил с семьей Фани и ухаживал за внуками, а затем и правнуками. Они поддерживали связи с семьей Чечик в Ленинграде и рассказывали мне об их жизни.
Сам я в Ленинграде не бывал.

ВСТРЕЧА ЧЕРЕЗ МНОГО ЛЕТ

В конце 1999 года я репатриировался в Израиль.  Приезд в другую страну это большое испытание, хотя у нас в Израиле уже давно жила дочь Рита и я много читал про эту страну. Человек, приехав в страну, язык которой он не знает, первым делом старается найти русскоговорящих людей.
Мы быстро поняли, что русскоговорящих людей в городе Реховот, где мы поселились,  довольно много. Есть много магазинов с вывесками на русском языке, во многих учреждениях есть русскоговорящие работники.
Особый интерес представляли магазины русской книги. Первый книжный магазин, который мы посетили, был магазин Раи Блох, в котором можно было встретить много интересных людей.
Молодая красивая Рая поинтересовалась, откуда мы приехали.  Мы ответили, что приехали из города Сумы, а сам я родом из города Ромны Сумской области. Рая сказала, что она приехала в Израиль из Ленинграда и в детстве  была  в Ромнах. Я сказал, что я уже 30 лет не живу в Ромнах,  давно там не был и многих евреев я там не знаю.
Прошло некоторое время.  При одном посещении магазина снова зашел разговор о Ромнах.
Я начал рассказывать, что я жил возле бани и соседями была семья Куренец, гостями которых была семья  Чечик из Ленинграда. Рая воскликнула, что она именно та  Рая Чечик, которой было четыре года во время пожара.  Мы очень обрадовались нашей встрече через сорок пять лет.
Рая рассказала, что в Израиле в Натанье живет дочь Мули Фаня Карасик, а Америке живет Роза. Рая с мужем и матерью Дорой  и ее брат  Женя со своей семьей  живут в Бнэй-Аише.  Она стала звонить всем и  говорить, что нашелся Яша.  После этого  я  стал поддерживать  связи с этими людьми.  Я был в гостях  у Раи и Жени в Бней-Аише,  гостил я у Фани в Натанье и Фаня  с мужем Мэмой приезжала ко мне в Реховот.

  По телефону  я разговаривал с Розой. Мы все до сих пор считаем, что мы родственники.

                                                                        Рая Чечик в своем книжном магазине в Реховоте

• < Назад
• Вперёд >